VIM TOF

Обновлено 25.06.2018 19:48

Этот очерк посвящен владивостокскому периоду жизни морского офицера Евгения Степановича Бурачка, имя которого навсегда вписано в историю и топографию Владивостока.

Он  родился в 1836 году в Санкт-Петербурге в семье кораблестроителя, генерал-лейтенанта Корпуса корабельных инженеров  С.О.Бурачка. В возрасте шести лет был отправлен в Морской кадетский корпус, и вся его последующая жизнь была связана с морской службой.

25 августа 1859 года молодой лейтенант отправился в кругосветное плавание на клипере «Разбойник», которое и привело его – спустя неполные два года – в бухту Золотой Рог (тогда бухту Мэй), где «Разбойник» бросил якорь 18 июня 1861 года. Впечатления Е.С.Бурачка от дальневосточного периода своей жизни легли в основу «Воспоминаний за-Амурского моряка», опубликованных в 1864 году в «Морском сборнике», они будут - там, где уместно и необходимо - цитироваться в настоящем тексте.

Русские только начинали ощущать себя хозяевами этих мест, и в то лето в бухте стояло только одно судно, корвет «Гридень», который должен был вскоре вернуться в Кронштадт. Пока же его экипаж активно заготавливал  лес для  будущего строительства жилья и складов,  «магазина для 50.000 пудов провианта». 21 июня «Разбойник» принял от корвета «Гридень» «все строения, находящиеся на берегу, постройку шаланды, лазарет и при нем больных с разных судов 36 человек, для разных мастерств 10 человек матросов». На следующий день «Гридень» ушел в море…

24 июня «Разбойник» получил предписания по деятельности экипажа на время пребывания в гавани. Никто не мог точно знать, на какой срок судно здесь останется, поэтому ему было предписано много чего, в том числе построить пристань и окончить строительство баржи – для ожидаемого приема орудий и прочего груза. Было разрешено использовать заготовленный в бухте Новик лес для Новгородского поста. В случае необходимости команде «Разбойника» следовало самой заняться вырубкой и транспортировкой столь необходимого строительного материала.

В течение месяца экипаж «Разбойника» нес рутинную морскую службу:  выходы из гавани по разным надобностям, промеры, метеорологические наблюдения. 21июля в гавань зашел клипер «Абрек» с военным губернатором Приморского края контр-адмиралом П.В.Казакевичем на борту. Во время его инспекции «Разбойника» Е.С.Бурачек обратился с просьбой о переводе – из-за обострившейся морской болезни -  в Петербург, хотя и знал о неодобрительном отношении к офицерам, возвращавшимся в столицу не на тех судах, на которых они служили. П.В.Казакевич отказал в просьбе, предложив береговую должность с обещанием отпустить на запад по мере выздоровления. Так что 24 июля 1861 года в шканечном журнале клипера «Разбойник» появилась запись «Сего числа лейтенант Бурачек отправлен на берег начальником поста во Владивостоке».

Будет уместным здесь отметить, что прежнего командира гарнизона Владивостока  прапорщика Н.В.Комарова, вошедшего в историю, как «основателя» нашего города, адьютант генерал-губернатора майор Н.Н.Хитрово 20 июня 1861 года отстранил от командования Владивостокским отрядом. О причинах происшедшего он докладывал П.В.Казакевичу следующим образом: «Я неоднократно делал замечания прапорщику Комарову в неумении держать себя прилично званию офицера: напиваться  в казарме вместе с солдатами, ездить к ближним китайцам, напиваться у них и потом сечь китайцев и буйствовать там со своею командою». До этого, в мае, Н.В.Комаров, будучи  пьяным, избил нижних чинов…

Так начался новый этап службы лейтенанта Е.С.Бурачка, который усугубился результатом сдачи им дел на клипере – была выявлена недостача двух тысяч мексиканских долларов, составляющих зарплату матросов. Бурачек объяснил пропажу денег своей беспечностью… В итоге, всю потерянную сумму выдали на руки нижним чинам из судовых денег, с последующим ее вычетом из денежного содержания провинившегося.

Эта история не повлияла на назначение Бурачка ответственным за пост, и он, преданный присяге, взялся за ежедневное решение существующих и возникающих проблем обустройства военного поселения. При этом в распоряжении нового командира вначале было всего 15 человек. К сентябрю, правда, «собралось до 30 человек солдат, большинство которых были убраны из полков за штрафы».

Прежде всего, Е.С.Бурачка беспокоило настроение подчиненных ему солдат, их здоровье, питание, отдых.  Он решил, что по субботам солдаты  работают только до 12 часов, после чего занимаются уборкой, мытьем, чисткой оружия, починкой одежды. Вместо грязной солдатской бани он решил строить новую. Чтобы отвлечь солдат от пьянства, командир поста разрешал команде выходить на «вольную работу». Уже осенью в пост прибыло 300 пудов пороха. На подходе было 60 тысяч пудов муки, весной ожидалось еще 200 тысяч, из которой нужно сушить сухари. Е.С.Бурачек  прекрасно понимал, что работы по строительству необходимых складов и вспомогательных помещений предстоит очень много. Поэтому по мере возможности старался отпускать команду на заработки (например, на погрузку и выгрузку заходящих коммерческих судов),  «чтоб потом не роптали».

Об отношении Евгения Степановича к своим подчиненным и невозможности им, человеком морской службы, «тиранить солдат» для исполнения приказаний начальства говорит фраза из его письма генерал-губернатору Восточной Сибири М.С.Корсакову : «Скорее откажусь от службы, пойду пешком отсюда, но никогда не допущу себя до подобной низости и грязноты». 

В лазарете находилось довольно много больных. Цынга и сифилис… Хорошо, что в помощь командиру  на некоторое время были оставлены медик и фельдшер с «Разбойника». Понимая необходимость усиленного питания для больных, когда заканчивалось свежее мясо, он отправлялся в далекие (иногда за сто верст) китайские поселения в надежде купить и привести в пост стадо быков, что удавалось, к сожалению, не всегда. По его убеждению, кормить больных солониной означало их скорую смерть. И тогда в его дневнике появлялась тревожная запись : «Посетители Владивостока, встретив большое кладбище – не назовут ли меня убийцей, извергом?»

Забота и внимание командира сделали свое дело. Солдаты прониклись уважением к нему и пониманием сути своей нелегкой службы. Как писал Е.С.Бурачек : «Мало помалу в них были пробуждены добрые чувства долга и доверия».

Когда россияне начали обустраиваться на новых берегах, они  не могли не столкнуться с отношением к себе местных китайских жителей. Сначала «китайцы смотрели на эту местность как на свою, а не на наше. В этом поддерживали их маньчжурские начальники, весьма нерасположенные к русским». По мере знакомства с порядками нового русского командира и постепенно забывая не очень доброе отношение к себе прежнего начальника, жители окрестных фанз стали признавать, что эта земля теперь находится во владении великого российского государства, полноправным представителем которого является морской офицер, называющий себя «Бу», и довольно быстро поняли, что отношение к ним русских отличается от такового маньчжурских командиров, «славящихся» постоянными поборами и грубостью. Понимание Бурачком местных традиций и обычаев, а также знание им китайского языка очень сильно помогли в налаживании добрых отношений между русскими и китайцами и стабильных договоренностей в вопросах торговли, чему Евгений Степанович уделял много времени своей владивостокской службы.

При руководстве постом Е.С.Бурачека было построено много строений бытового и военного назначения, достроена баржа, которая ходила в Посьет за строевым лесом, а оттуда возвращалась с углем. Окончено строительство церкви силами нижних чинов, только – как отмечал Е.С.Бурачек - по их добровольному желанию. Как говорили ему солдаты, раньше в посту не было особых работ, и они соглашались работать на ее строительстве. Сейчас же работы стало «невпроворот», после которой хочется отдохнуть. И все же, ради достройки церкви к Пасхе, они согласились на работу. Правда, не отказались от «полчарки водки в день»…

С самых первых дней своей новой службы Е.С.Бурачек знал о том, что в порт должно прийти торговое судно с артиллерийскими орудиями, отправленными из Кронштадта в далеком 1859 году. Посему рано или поздно должен быть встать вопрос о строительстве до глубины 4 метров причала для приема и выгрузки этих орудий. И вот весной 1862 года давно ожидаемое иностранное судно пришло в бухту. По условиям контракта, заключенного капитаном судна, выгрузка должна быть закончена в определенные сроки. Неготовность причала, сложная ледовая обстановка заставили работать всех, кто был способен, с 4 утра до 11 дня, и с часу дня до 10 вечера… Многие служивые, переохладившись в ледяной воде, заболевали, но отказывались уходить  в госпиталь, поскольку начальник поста значительно увеличил суточную норму питания для строителей и стал выдавать по чарке спирта ежедневно. Выгрузка орудий была успешно завершена, и «команда получила на пять дней шабаш».

Одним из важных результатов деятельности Е.С.Бурачка во Владивостоке считается разведка угольных запасов в кутовой части Амурского залива и в устье Суйфуна. Эта работа принесла определенные результаты в столь важном снабжении топливом паровых судов того времени.

По мере развития порта все больше иностранных судов заходило в него, и ответственной обязанностью Е.С.Бурачка было официальное представительство российской власти, что регулярно заставляло его облачаться в парадный военно-морской мундир и проводить все необходимые встречи и переговоры, что иногда требовало от него некоторой изворотливости и дипломатичности, особенно в самые первые дни  командования постом.

Незадолго до окончания своей владивостокской службы, с учетом полученного опыта и знаний ситуации Е.С.Бурачек написал доклад генерал-губернатору М.С. Корсакову, в котором поднял такие вопросы, как выплата денег нижним чинам линейных батальонов, как матросам; выдача солдатам рабочей одежды; уход за рабочим скотом и особенности его кормления; организация регулярного почтового сообщения между Владивостоком и Хабаровкой; необходимость наличия в гавани небольшого парового судна; отвод земли жителям поста; отношение к женатым солдатам и поощрение их к обзаведению хозяйством; содействие в покупке невест для местных китайцев; требование к китайцам изготавливать водку без всяких примесей (обязательно в письменном виде!) и письменное же запрещение охоты на пушного зверя в летний период; необходимость присутствия в посту повивальной бабки; правила лесопользования.

В апреле 1863 года  многократные обращения к начальству Е.С.Бурачека привели к получению им разрешения сдать пост и вернуться в Россию. 20 июня этого года «больной и физически и нравственно», он покинул Владивосток. Путь в европейскую Россию занял несколько месяцев, и 12 ноября Евгений Степанович оказался в кругу родителей и сестер.  

В Петербурге он продолжил службу на Балтийском флоте. В 1888 году получил звание контр-адмирала и ушел в отставку «с мундиром и пенсией».

Скончался Евгений Степанович Бурачек в 1911 году. Он был похоронен на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга. В 1986 году, из-за угрозы сноса Смоленского кладбища, приморскими краеведами и внуком Е.С.Бурачка был инициирован перенос его праха во Владивосток, где 2 июля 1988 года он был перезахоронен на Морском кладбище нашего города.

Евгений Степанович Бурачек своею службой на благо Родины явил пример настоящего русского морского офицера, преданного долгу и присяге, готового нести все тягости службы – будь то на борту судна, либо, как в конкретном случае с героем нашего очерка, вынужденного заниматься решением серьезных сухопутных проблем, в любом месте согласно приказа. И таких личностей, как Е.С.Бурачек, история российского флота знает немало. Вечная им память и благодарность потомков!

Научный сотрудник

ВИМ ТОФ

О.В. Савруева