VIM TOF

Воспоминания бывшего минного квартирмейстера крейсера «Громобой» С.Трусова как источник, содержащий сведения о военно-морской службе в крейсерском отряде флота в Тихом океане в период с 1900 по 1904 гг.

Владивостоку 150 лет… Приближающаяся дата заставляет пристальнее вглядываться в ушедшее прошлое, вызывает желание напомнить некоторые эпизоды истории города-порта, города-крепости, военно-морской базы, форпоста России на Дальнем Востоке. Военная история нашего города насчитывает немало интересных страниц, украшающих историю морской цитадели. Многие из них подробно описаны в исторической литературе, на страницах газет и журналов, некоторые еще ждут исследований.

Любое документальное свидетельство, рассказывающее об ушедшей эпохе, имеет огромную ценность, так как позволяет шире представить прошлую жизнь, определить ее ценности и приоритеты, сравнить с настоящим, ощутить исторические корни. Время неумолимо, все меньше остается предметов, документов, писем - всего того, что позволяет прикоснуться к прошлому, почувствовать связь с ним.

В рукописно-документальном фонде ВИМ ТОФ среди многих документов и материалов хранятся пожелтевшие листы толстой, почти оберточной бумаги, исписанные чернильной ручкой, тяжелым, с завитушками, почерком. Это воспоминания бывшего минного квартирмейстера 1 статьи Российского императорского флота Трусова Степана Ильича, служившего в начале прошлого века во Владивостоке. Называются они громко: «Вспоминая о Великом Прошлом». Заглавие приведено как в подлиннике. Часть из них, насчитывающая 54 страницы, воспроизводящая исторические события, происходившие в нашей стране в начале 20 века, рассказывающая о службе нижних чинов военного флота огромной империи, о жизни отдаленного гарнизона Владивостока, представляет определенный интерес.

Разумеется, это впечатления одного человека, в которых нашли отражение его личное восприятие происходившего, черты его характера, уровень образования, его социальный статус. Написаны воспоминания почти 60 лет назад, в начале 50-х годов 20 века и несут на себе отпечаток той эпохи, нашего советского прошлого. Например, матрос Трусов отношение к офицерам определяет так: либо «либералы чистой воды, отцы родные для нижних чинов», либо «консерваторы, эти звери, а не командиры». Он пытается обличать царский режим, вскользь упоминает о распространении «брошюрок» крамольного содержания, конспиративных кружках, но, когда описывает собственную жизнь, свою службу, тогда воспоминания звучат живо и правдиво, читаются с интересом. Рассказывал о своем «героическом прошлом» пожилой человек, 73 лет, он родился в 1877 году, а на флот попал в 1899 и, наверное, многие события его молодости не сохранились в памяти или с годами исказились. Воспоминания написаны на ветхих листах, текст во многих местах практически не читается, почерк трудный для восприятия.

Описание событий своей жизни С.И. Трусов построил по годам. Начинается повествование с 1898 года, рассказом о призывах молодых матросов на царский флот. По его мнению, «призывы 1899, 1900 и 1901 годов, перед японской войной, большинство прошло подготовительные и военно-технические школы; артиллерийская более 200 человек выпускала ежегодно в Кронштадте, минная и минно-машинистская до 700 человек». Трусов считает, что часто нижние чины были подготовлены лучше офицеров, которых он называет горе-специалистами, но также «были и из господ офицеров хорошие специалисты-хозяева, такие как лейтенант Анжу на крейсере «Громобой», лейтенант Навражин на крейсере «Россия» и лейтенант Сергеев 1-й..». Сам Степан Ильич окончил школу минеров в Кронштадте в 1900 г., и был оставлен еще на год для обучения «на инструктора минного, электротехнического и радиотелеграфа», откуда вышел грамотным специалистом и преподавателем трех специальностей. Судя по его воспоминаниям, дело он свое любил и неплохо знал. За годы учебы в Кронштадте молодой Степан повидал немало: и кулачную расправу, и линек, используемый для «образования» серых новобранцев, и тяжелый труд на суше и на корабле, голод и унижения. «Многих, особенно, неграмотных»,- пишет С.Трусов - «мучили издевками инструктора-стрелки, хуже всего доставалось тем, кто принес хорошую одежду и имелись деньги, пока не вытрясут их инструктора – без стеснения кричат: «Я тебя затуражу, анахема!». Отдельно он отмечает улучшение условий службы нижних чинов во время командования Кронштадтским портом С.О.Макаровым, о котором отзывается очень уважительно: «человек высокой честности, либерал, был живой душой и отцом для нижних чинов». С большим удовольствием вспоминает Степан Трусов плаванье по Балтике в 1899году на транспорте «Европа», где обучение морским наукам проходило без жестокости со стороны офицеров, и отношение было человеческим, да и кормили неплохо. Отрадным удовольствием называет Степан Ильич увольнение на берег, интересно и с юмором описывает, как по-разному отдыхали матросы, кто приводил себя в порядок и пил кофе с булочкой, а некоторые «находили себе и водку, и пиво, но уже не чистенькие, а грязные и, бывали случаи, побитые возвращались…».

Нелегкую морскую службу на Дальнем Востоке С.И. Трусов начал в ноябре 1901 года. Служил «две зимы» в миноносной роте Сибирского флотского экипажа во Владивостоке. «Командовал сибирским флотским экипажем Яшка-макака, Я.И. Подъяпольский. капитан 1 ранга, придурковатый немного, но достаточно строгий. За маленькую провинность человека называл «серая скотинка», «вот я тебе дам 29 и одного за старшего, вот и сиди 30 суток».

В июле 1902 г. Трусов был переведен на броненосный крейсер «Громобой», входивший в Отдельный отряд крейсеров флота Тихого океана. Эта часть его воспоминаний особенно привлекает, так как содержит сведения о первом периоде деятельности крейсерского отряда 1-й Тихоокеанской эскадры в качестве самостоятельного соединения. Отделение отряда было предусмотрено еще в марте 1901 года. Решенное в 1901-1903 годах отделение крейсеров в самостоятельный отряд мотивировалось следующим:- броненосные крейсера построены специально для крейсерской войны и эффект их действия на широком театре должен быть значительно большим, чем в составе эскадры; отвлекая на себя часть сил неприятеля, отряд будет ослаблять вражеский флот. Все это подтвердилось опытом русско-японской войны. С началом русско-японской войны 1904-1905 гг. Владивостокский отряд крейсеров обеспечивал выполнение задач по морской обороне города и нарушению морских перевозок противника в Японском море.

«Владивостокская» часть воспоминаний Степана Ильича наполнена бытовыми подробностями из жизни матросов Сибирской флотилии. В этот период квартирмейстер Трусов участвовал в плавании на миноносцах по побережью Приморского края, а затем попал на большой корабль – крейсер «Громобой». Корабли флотилии на зимнее время разоружались и команды жили в казармах экипажа, многие семейные, к ним относится и Трусов, «выписывали» жен и детей и селились в Матросской слободке, где к тому времени было уже 13 улиц. Воровство, пьянство, драки, по словам С. Трусова были распространены среди служивого люда. Получая денежное довольствие, матросы тратили его, в основном, на выпивку. Сам Степан получал за службу неплохие по тому времени деньги - 50 рублей. Цены, были такие, например: фунт колбасы стоил 18-20 копеек, яйца из Шанхая –40 копеек за сотню.

Крейсер «Громобой» под командованием капитана 1 ранга Иессена К.П. в августе 1902 года совершил плавание вокруг Сахалина. В составе команды корабля был и назначенный в качестве инструктора по радиотелеграфу квартирмейстер Трусов, спустя полвека подробно описавший обследование бухт и заливов острова. В превосходной степени отзывается моряк о броненосном крейсере «Громобой», который вступил в строй в 1900 г. и сразу был переведен на Дальний Восток. Во Владивосток «Громобой» прибыл 30 июня 1901 года. «Это был величайший корабль в то время и оборудован в техническом отношении. Все было прямо солидно и размещено удобно… работало все в отличнейшем порядке, - пишет Степан Ильич, а в отношении людей, заведовавших минным, электротехническим, радиотелеграфным оборудованием добавляет: «отлично знали и освоили свое дело минные квартирмейстеры Тифельдер. Мухин, Соколов, другие электрики и радисты».

Крейсер «Громобой» принимал участие в праздновании присоединения Австралии под протекторат Англии. Как пишет Трусов: «Из команды крейсера двое остались в Мельбурне – минный квартирмейстер Мухин, фамилию второго не знаю. На обратном пути произошло крупное происшествие: вахтенный офицер Болотников, мастер на кулачную расправу, стоя на вахте после 12 часов ночи, убил матроса, и с вахтенным унтер-офицером выбросил за борт. Свидетелей должно быть не было, так человек и погиб, но кто-то подсмотрел, и все-таки команда узнала».

Трусов рассказывает о сахалинском плавании на восьми страницах. Сильное впечатление в памяти Степана Трусова оставил страшный шторм, в который попал корабль в Татарском проливе. Даже прошедшая ряд океанов и морей по пути следования на Дальний Восток и видевшая разные шторма команда «Громобоя» «так укачалась, что лежали матросы вповалку - более трети из 850 человек лежало и мучилось морской болезнью». С болью и горечью передает бывший матрос свои впечатления о погрузке угля в одном из портов на крейсер каторжниками, отбывающими срок на острове Сахалин. Он был потрясен бесчеловечным отношением к ним. На его глазах затонула одна из груженных углем шаланд, на которой погибли 6 человек, закованных в железо.

Крейсер «Громобой» посетил Императорскую гавань, прошел там, где был затоплен в 1856 году фрегат «Паллада». С «Громобоя» на фрегат опускались водолазы: лейтенант Вонлярлярский и старшина. Они подняли на поверхность скляночный колокол с названием корабля, который в последствии, по словам Трусова, был отправлен в музей в Санкт-Петербург. Немало повествует бывший квартирмейстер об увольнениях на берег во время плавания матросов крейсера «Громобой», которые даже в безлюдных местах умудрялись напиваться. «Наши матросы из камня могут водку добыть»,- говорил один из офицеров корабля. Кстати, преуспел в этом лейтенант Вонлярлярский, по одной из версий, спустивший спирт для отдыхающих на берегу с крейсера в водолазном аппарате. Сам С.И. Трусов находил удовольствие в другом: «После обеда, где было хорошо посидеть за чайком с вареньем и с теплым хлебом с маслом, - на баке». Там же, на «баковом вестнике» обсуждались все корабельные новости и происшествия, давались оценки действиям офицеров, зачастую не очень лестные, по словам Трусова, иногда звучали и «крамольные» речи о существующих порядках.

Когда крейсер зашел в бухту Ольга, и команда была отпущена на берег, вслед матросам «кричит старший боцман-кондуктор Таранов (злейшая шкура был…): «Всем принести по два хороших веника!»

Подошло к концу плаванье крейсера, и осенью корабль пришел в бухту Золотой Рог. Пришли, как пишет Трусов, «Амурским заливом и в Босфор, обогнув справа «свиные уши», с левого борта кошку Токаревского». Современным жителям Владивостока будет интересным узнать, что две заметные скалы на входе в бухту Новик, которую мы называем «ослиные уши», раньше имели несколько другое название.

Во Владивостоке стоять крейсеру пришлось недолго – «не снимая чехлов с орудий, гребных и паровых шлюпок вместе с крейсерами «Россия» и «Рюрик» пошли по курсу на юго-запад, с заходом в порт Нагасаки».

Далее Трусов описывает весьма интересный случай, который, как мне кажется, добавляет ярких красок в тогдашнее понимание флотской дисциплины и отношений между командирами и подчиненными: «По пути загорелся головной подшипник у средней машины, и произошел небольшой инцидент. Вахтенный механик заставляет старшего машиниста вскрыть крышку головного подшипника, а машинист доказывает, что нельзя во время хода под двумя машинами вскрывать головной подшипник третьей машины. Вахтенный механик настойчиво приказывает: «Я тебе приказываю, а ты беспрекословно выполняй». Конечно, старший машинист не выполнил сумасбродного приказания и вдобавок послал вахтенного механика к «боговой матери» в прямом смысле. Конечно, вахтенный механик, как дворянин чистой крови, как себя величали, не перенес такого оскорбления, да еще при служебных обязанностях. И пошел жаловаться главному механику генерал-инженеру Перковскому. Господин Перковский выслушал обиженного и говорит: «Пойдите в машину и спросите у вашего обидчика фамилию. Если скажет Шорохов его фамилия, то извинитесь перед ним». Такой ответ главного механика ошеломил разъяренного «дворянинчика». Он, конечно, придя в машину, не выполнил предложение генерала, фамилии машиниста не спросил и, конечно, не извинился. Стоит у машины и не знает, что делать. Старший машинист докладывает вахтенному механику, которого послал куда следует не так давно. «Ваше благородие, пойдите доложите господину Перковскому, что авария машины устранена и можно пустить ее». Маленькая пауза, механик не решается идти, и не знает, что случилось, как устранили-то, без снятия в 120 пудов крышки было сделать нельзя. «Не нужно ходить, я здесь – говорит генерал и обращается к вахтенному механику: «Снимите, молодой человек, кортик, и идите под арест, пока при каюте, а завтра я доложу о вашем уходе с вахты при аварии, за то, что вы не выполнили мое приказание и не спросили фамилию обругавшего вас машиниста. Вы потеряли многое, уйдя с вахты во время аварии, вы не знаете, каким путем устранена столь сложная авария.

Обращаясь к Шорохову, также делает ему отеческое внушение «За то, что устранил аварию во время хода, за это спасибо тебе, Шорохов, а за то, что обругал дворянина механика вахтенного, при исполнении служебных обязанностей – наказываю на три очереди без берега. «Есть, ваше превосходительство, без берега. Только придем в Порт Артур, пивка-то мне хорошего ящик пришлите» - отчеканил Шорохов».

После возвращения во Владивосток «Громобой» вместе с другими кораблями крейсерского отряда участвовал в гонках и осенних маневрах. С.И. Трусов был переведен с крейсера в наличие Сибирской флотилии и продолжал свою службу на миноносцах, а затем и на берегу, где использовался как специалист беспроволочного телеграфирования, инструктор по электротехнике. Он оборудовал, по его словам, «беспроволочный телеграф на высотах за бухтой Улисс, дооборудовал электрическую станцию высокого напряжения в минном порту Дальзавода». В сборнике приказов Командира Владивостокского порта за 1904 год в приказе №927 от 8 ноября 1904 г., упоминается минный квартирмейстер С. Трусов, как «зачисленный на заработную плату в центральную электрическую станцию». В книге приказов командира Сибирского флотского экипажа за 1904 год, имеющейся в нашей библиотеке, также звучит его фамилия. Во всех приказах С. Трусов обозначен просто как квартирмейстер, а не как квартирмейстер 1 статьи. В 1906 году квартирмейстер С. Трусов был уволен со службы, как он пишет, за участие в выступлениях против царского режима, происходивших во Владивостоке в это время.

Признавая, что в описываемых воспоминаниях С.Трусова не так много масштабной и значимой информации о крейсере «Громобой», нельзя не отметить, что свидетельства – пусть, по большей части, бытовые - отдельно взятого участника событий далеких лет представляют несомненный интерес для создания общей, максимально правдивой исторической картины.

Автор статьи: научный сотрудник Военно-исторического музея ТОФ Савруева Ольга Васильевна.